Преподобномученица Арсения, игумения Сергиевская. Подтверждение её святости и благочестия на основании оценки и анализа историко-архивных материалов, свидетельств и воспоминаний знавших её современников и современного народного почитания

Почитание игумении Арсении (Добронравовой), как подвижницы благочестия сформировалось в православном народе задолго до её канонизации Юбилейным Архиерейским Собором Русской Православной Церкви 2000 года. По свидетельствам людей, знавших её при жизни, «уже достигнув большой духовной высоты, игумения Арсения и тогда почитала себя ниже всех, часто спрашивала совета у тех, кто далеко не достиг той чистоты сердца и просветленности разума, которые были обретены ею. Ризу христианского смирения, удобно закрывавшую её от многих стрел лукавого, она не оставляла до конца жизни, до самой кончины почитая себя хуже всех»[1], - пишет в жизнеописании матушки игумен Дамаскин (Орловский).

Память игумении Арсении и молитвенное призывание её совершается не только в Шуйской епархии, но и во многих других областях России и за рубежом. Её именем при постриге были наречены, по меньшей мере, три известных нам монахини: в Горненском женском монастыре Русской Духовной Миссии в Иерусалиме – монахиня Арсения (Бибина), в Свято-Троицком женском монастыре г.Мурома (Владимирской епархии) – инокиня Арсения (Кемппияна) и в Успенском Дуниловском монастыре (Шуйской епархии) – инокиня Арсения (Новосёлова). Последней келейницей игумении Арсении была инокиня Сергеевского монастыря Мария (Рюмина), проживавшая и арестованная с ней во Владимире в 1938 году. По свидетельству её племянницы, до сих пор здравствующей – Нины Сергеевны Володиной, которая лично помнит матушку, составляется образ аскетичной, молитвенной, немногословной и воздержной монахини. Именно таковой была матушка Арсения в памяти знавших её, и такой она остаётся для нас, чтущих её как преподобномученицу.

Этот неподдельный образ аскета запечатлелся и на страницах протокола судебно-следственного дела 1932 г. при первом аресте игумении Арсении. «В г. Владимире за исключением двух кустарок, у которых я живу – знакомых никого не имею и знать никого не хочу, т.к. мое состояние и мое мировоззрение заставляет меня вести замкнутый образ жизни. Бывая в храме, я всегда ухожу раньше всех домой, и ни к каким разговорам не прислушиваюсь» [2], - все, что сказала на допросе во владимирском райотделе ОГПУ преподобномученица, названная в обвинительном заключении «глубокой религиозницей» [3]. 

Но в изданиях Православного церковного календаря за 2013 год издательства Московской Патриархии преподобномученица Арсения, игумения Сергиевская (день памяти 10/23 января) оказалась исключенной из святцев. Это, естественно, породило вопрос: каковы же причины исключения игумении Арсении (Добронравовой) из святцев Русской Православной Церкви? И чтобы ответить на это сложный и запутанный вопрос, пришлось обратиться к истории, а также к имеющимся в наличии копиям судебно-следственных дел и протоколов допроса преподобномученицы [4]. 

После второго ареста в 1938 году игумения Арсения (Добронравова) была перевезена из Владимира в Иваново и помещена в Ивановскую тюрьму №1. Из материалов судебно-следственного дела, предоставленных архивом УФСБ России по Владимирской области, значимыми по существу дела являются протоколы допроса игумении Арсении (всего в количестве двух) от 8 сентября и 4 октября 1938г. На допросе 8 сентября, как это зафиксировано в протоколе, игумения Арсения дает показания как свидетель и отрицает: «участие в контрреволюционной организации и ведение контрреволюционной агитации», подписывая при этом протокол трижды. На допросе же 4 октября игумения Арсения уже значится как обвиняемая. По тексту протокола от её имени сделаны следующие признания и даны следующие показания. А. «Участие в контрреволюционной группе монашества и церковников и ведение активной антисоветской деятельности». Б. Признание в том, что она «стояла на враждебных к советской власти и ВКП(б) позициях и вела активную борьбу против существующего строя < … > с особой ненавистью и злобой … встретила октябрьский переворот и приход к власти большевиков < … > встала на путь открытой борьбы с советской властью… активно выступала среди верующих с призывом неподчинению советской власти и её законам < … > развернула работу по сохранению контрреволюционного кадра монашества. [При этом] деятельность монастыря целиком была направлена против проводимых советской властью и ВКП(б) мероприятий». В. «…в домах [игумении Олимпиады] Медведевой и [игумении Илларии] Кулаковой проводились нелегальные сборища, на которых подвергались резкой контрреволюционной критике мероприятия ВКП(б) и соввласти». Г. Согласилась с предложением «попа Шлихтинг Георгия – сына подполковника царской армии быть участником нелегальной антисоветской группы монашества и церковников и выполнять её поручения». Д. «Выдача» следователю «участников группы Шлихтинга: монашек Владимирского монастыря Ваняшкиных Прасковьи и Елизаветы, монахини Волосовского монастыря Кулаковой Феофании… бывших игумений Илларии Кулаковой и Серафимы Шипулиной, а также бывших сестер вверенного руководству игумении Арсении Воскресенско-Феодоровского монастыря – Марии Рюминой (келейницы игумении) и Марфы Смирновой» и других. Е. Признание в вербовке новых членов в группу по заданию священника Г. Шлихтинга и развертывании антисоветской агитации среди населения. Ж. Дача показаний на всех «участников группы», как активных и деятельных борцов с советской властью и проводимой ВКП(б) политикой. И прочие показания (всего на 12-ти страницах). Все страницы второго протокола подписаны подписью: «Добронравова», схожей с подписью на первом протоколе.

Таким образом, как это следует из указанных протоколов судебно-следственного дела, при условии признания обоих их аутентичными (достоверными), причинами исключения игумении Арсении из православного церковного календаря скорее всего явились: самооговор в антисоветской деятельности в составе контрреволюционной группы монашествующих и церковников и дача показаний (по сути – навет (оклеветание) на православного священника, нескольких игумений и монахинь (вплоть до своей келейницы – инокини Марии Рюминой) и нескольких православных мирянок. Но так ли это на самом деле? Была ли в реальности «сломлена» известная игумения-схимница? 

Чтобы разобраться в этом, Епархиальной комиссией по канонизации святых Шуйской епархии по благословению Преосвященного Никона, епископа Шуйского и Тейковского, было произведено детальное исследование и изучение судебно-следственного дела (а именно – имеющихся в доступности двух протоколов допроса игумении Арсении (А.Г. Добронравовой). Для этой цели по договоренности были привлечены следующие эксперты-специалисты. Из области криминалистики и уголовного права: кандидат юридических наук, доцент кафедры уголовного права Московской государственной юридической академии В.Ф. Ширяев и эксперт-криминалист Областного криминалистического отдела УВД Вологодской области А.Н. Резухин. Из области психологии и графологии: доктор психологических наук, профессор, заведующий кафедрой психологии и общих гуманитарных наук филиала НОУ ВПО «Столичная финансово-гуманитарная академия» в г. Вологде К.Б. Малышев и кандидат педагогических наук, доцент той же кафедры того же ВУЗа О.А. Малышева (экспертные заключения прилагаются). 

На основании экспертных заключений, данных вышеуказанными специалистами, было установлено, что протокол второго допроса игумении Арсении (Добронравовой) от 04.10.1938г., содержащий её, будто бы признания, был сфальсифицирован следственными органами НКВД. 

Заключение графологической и психологической экспертизы гласит: «… ответы А.Г. Добронравовой, занесенные в протокол следователем (протокол от 04.10.38г. – и.В.), и, следовательно, материалы дела с точки зрения уголовно-правовой характеристики рекомендуем считать недостоверными». Кроме этого, эксперты д.п.н. профессор К.Б. Малышев и к.п.н. доцент О.А. Малышева особо отмечают, что «в материалах дела нет отречения А.Г. Добронравовой от Бога и православной веры… это связано с высокой духовностью и праведностью обвиняемой, преданностью своим жизненным установкам». 

Также в результате криминалистической почерковедческой экспертизы было установлено, что «подписи от имени Добронравовой А.Г., расположенные в копиях протоколов допроса свидетеля Добронравовой А.Г. от 08.09.1938 и обвиняемой Добронравовой А.Г. от 04.10.1938, выполнены разными лицами». То есть, во втором, пространном протоколе от имени игумении Арсении (Добронравовой) протокол был подписан другим лицом, не самой игуменией. Подпись игумении Арсении подделана. 

В то же время Епархиальная комиссия обратила более пристальное внимание на ряд фактов из биографии преподобномученицы Арсении (Добронравовой), и воспоминаний знавших её при жизни людей, которые как раз характеризуют её, как последовательницу подвига древних преподобных отцов и матерей и ранних христианских мучеников. Это следующие факты и свидетельства. 

Как это известно из биографии преподобномученицы Арсении (в миру – Анны Гавриловны Добронравовой), родилась она в семье священника Гавриила Ивановича Добронравова 26 января (ст.ст.) 1879 года в с. Шегодском Юрьев-Польского уезда Владимирской губернии. Рано лишившись отца (в 1886 году), она была отдана матерью Прасковьей Николаевной в семью родственника – священника Алексея Григорьевича Вишнякова, женатого на родной сестре матери Анне Николаевне, в соседнее с Шегодским село – Федоровское. В 1888 – 1896 г.г. Анна Добронравова обучалась во Владимирском епархиальном женском училище за казенный счет, по окончании которого работала учительницей в разных селах губернии. В 1900 году умирает мать Анны Гавриловны, а в следующем, 1901 году, священника, заменившего ей родителя – отца Алексия Вишнякова переводят в г. Суздаль с назначением настоятелем Богородице-Рождественского собора и благочинным градских церквей. 

Очевидно, что с этого времени жизнь будущей игумении Воскресенско-Феодоровского монастыря начинает сближаться с жизнью великого исповедника священномученика митрополита Серафима (Чичагова). В 1899 году иеромонах Серафим был назначен настоятелем Суздальского Спасо-Евфимиева монастыря и возведен в сан архимандрита. При этом он становится благочинным монастырей Владимирской епархии, в которую тогда входил и Воскресенский Феодоровский женский монастырь под Шуей. 

В 1903 году, как известно, состоялись общероссийские торжества прославления преподобного Серафима, Саровского чудотворца. Организатором и, определенно можно сказать – душою – этого прославления и торжеств, проходящих в Сарове и Дивееве, был архимандрит Серафим (Чичагов). Эти торжества посетила и Анна Добронравова, о чем есть документальное подтверждение. В письме своего родственника Михаила Смирницкого, очевидно духовного сына архимандрита Серафима, она упомянута как «…наша родственница – учительница Добронр[авова]»[5]. М.Смирницкий в письме к отцу Серафиму подробно рассказывает о своей поездке на торжества в Саров буквально вслед за Государем в июле 1903 года. Там он упоминает о встрече в Сарове на третий день паломничества с самим отцом архимандритом и получении у него благословения [6]. Одна современная исследовательница-историк считает, что благословение отца Серафима также получили и находящиеся со Смирницким родные, в их числе и Анна Добронравова [7]. Во всяком случае, как это можно проследить по архивным материалам – «Ведомостям Воскресенско-Феодоровского женского монастыря Шуйского уезда», послушница «Анна Гаврiилова Добронравова поступила в здешний монастырь в 1903 [году] августа 7 [дня] и проходила послушание учительницы в детском приюте»[8]. То есть, сразу после Саровских торжеств. Примечательно, что в письме к архимандриту Серафиму М.Смирницкий также отмечает, что они «в Понетаеве встретились с двумя монахинями нашего (подведомственного Вам) Сергиевского монастыря (выд.нами – комиссия КС)» [9], и что выехали паломники из Шуи, помолившись в «нашем соборном храме» [10] (Воскресенский собор г. Шуи – примечание комиссия КС). 

По уточненным архивным данным, в конце 1916 года послушница Анна Добронравова была пострижена в мантию с именем Арсения, и в скором времени (очевидно, в этом же году) назначена игуменией Воскресенско-Феодоровской обители [11]. Отметим, что поставление на должность настоятельницы монастыря в самый канун лихого 1917 года и последующих за ним трагических событий очевидно свершилось не без Промысла Божиего. 

В период с 1918 по 1929 годы монастырь продолжал функционировать под видом сельскохозяйственной артели. Директор Сергеевского совхоза «Колбино» И.И. Озарин, благосклонно относившийся к насельницам монастыря, принял сестер на работу. Трудоспособные сестры трудились на совхоз, организовав «совместное производство сельскохозяйственных продуктов, их переработку и сбыт», а также в животноводческой отрасли при совхозе [12]. В то же время, монастырь продолжал жить, насколько это было возможно, уставной, религиозной, духовной жизнью. В монастыре совершались богослужения и даже постриги. Конечно, число насельниц в связи событиями 1917 года несколько уменьшилось. Так, на 1915 год в монастыре значилось 214 насельниц [13] и на 1916 год с ними – 14 воспитанниц монастырского приюта [14]. По архивным документам 1922 – 1929г.г. число насельниц составляет: в 1922 году – 113 человек [15]; в 1924 году – 88 человек [16], и в 1928 году (последний год перед окончательным закрытием обители) – 116 человек [17]. 

При этом, как значится из перечисленных списков насельниц, проживавших в монастыре в 1922 – 1928 (29) г.г. (см. примечания 11, 12, 13), в сопоставлении их с последними монастырскими ведомостями за 1916 год, получается следующая картина. Монашеский постриг за этот период приняли 13 человек [18], а новых сестер в обитель поступило 24 человека. С учетом особенностей этого исторического периода в целом для России, изложенные факты можно выделить как чрезвычайный феномен и, в то же время, характерную черту для той части нашего общества, которая осталась верной Христу до смерти. Никак нельзя не учесть при этой исторической констатации того факта, что руководила обителью в этот период лихолетья именно игумения Арсения (Добронравова). По воспоминаниям лиц, знавших её, собранных современными церковными исследователями, «редкостный мир царил среди сестер, любивших и почитавших свою игумению как первую подвижницу и самого смиренного в монастыре человека»[19], [20]. 

Подтверждают то, насколько мужественной и милосердной была душа матушки-игумении обстоятельства, связанные с приемом ею в Воскресенско-Феодоровском монастыре такого известного ссыльного, как митрополит Серафим (Чичагов). Святый Владыка нашел упокоение в здешнем монастыре в период, ориентировочно, с 1926 по 1928 г.г. Что значит было принять этого ссыльного? Следует обратить внимание на «послужной список» иерарха, обеспеченный ему Советской властью в 1917 – 1925 г.г. 

Как отмечает в своем «Очерке земной жизни священномученика митрополита Серафима (Чичагова)» современный автор, «митрополит Серафим был слишком значительной фигурой, чтобы богоборцы могли с ним сразу расправиться так, как они поступали с тысячами неугодных им. Поэтому в отношении митрополита Серафима было решено применить несколько иную тактику. Еще с 1917 г. богоборческая власть пристально следит за ним, копается в его прошлом и методически – арест за арестом – стремится отстранить его от участия в церковных делах и подвести его к последней черте. Материалы уголовных дел, заведенных ВЧК и ОГПУ на митрополита Серафима, позволяют установить, как готовилось сначала его моральное, а потом и физическое уничтожение» [21].

28 декабря 1917 года вероисповедный отдел Тверского губисполкома Совета рабочих, крестьянских и солдатских депутатов выдал предписание о высылке архиепископа Серафима из тверской губернии [22].

В 1921 году, весной, на квартире у митрополита в Москве пять раз проводился обыск [23]. 24 июня 1921 года на заседании судебной Тройки ВЧК было вынесено постановление: «Заключить гражданина Чичагова в Архангельский концлагерь сроком на два года» [24]. В это время митрополит находится под секретным наблюдением ВЧК. 21 сентября 1921 года его арестовывают и помещают в Таганскую тюрьму[25], где он находится до января 1922 года и выходит оттуда тяжело больным [26]. 

22 апреля 1922 года Рутковский (начальник секретного отделения ВЧК) дает новое заключение по «делу» митрополита < … > Чичагова Леонида Михайловича … задержать и отправить этапным порядком в распоряжение Архангельского губотдела для вселения на местожительство, как административного ссыльного сроком по 24 июня 1923 г.» [27]. На основании этого решения судебная коллегия ГПУ под председательством Уншлихта 25 апреля приговорила митрополита Серафима к ссылке в Архангельскую область [28]. Освободившись из ссылки, Владыка 16 апреля 1924 года вновь был арестован по указанию ГПУ, вменявшего ему в вину организацию прославления преподобного Серафима Саровского в 1903 году [29]. 17 июля 1924 г. уполномоченный ОГПУ Б. Гудзь предложил освободить митрополита Серафима из-под стражи на том основании, что «собранного материала мало» [30]. 

По приказу властей покинуть столицу живущим в Москве архиереям, митрополит Серафим намеревается поселиться в Дивеевском монастыре. Но настоятельница обители игумения Александра (Траковская) отказывает в пристанище гонимому исповеднику. По основной версии виной тому давний конфликт с митрополитом по вопросу о месте закладки нового храма в Серафимо-Дивеевском монастыре [31],[32]. Но одновременно напрашивается естественная версия, что отказ митрополиту в приеме и упокоении был дан «страха ради иудейска», то есть из опасения преследований со стороны безбожных властей. Отвергнутый настоятельницей близкой для его сердца обители, «он был принят вместе с дочерью Наталией (в монашестве – Серафимой) игуменией Арсенией (Добронравовой) в Воскресенский Феодоровский монастырь в 10 верстах от г. Шуи. Несколько лет эта обитель была последним тихим пристанищем для 70-летнего святителя, почти десять лет шедшего тернистым путем исповедничества», - пишет в своих воспоминаниях внучка Владыки игумения Серафима (Чичагова-Черная) [33]. «Блаженны те годы, которые он прожил в монастыре», - отмечает также игумен Дамаскин (Орловский) [34]. 

Таким образом, можно заключить, что будущая преподобномученица с полной осознанностью принимает в стенах вверенной ей обители гонимого иерарха, отдавая себе полный отчет в том, на что она обрекает себя впоследствии. Но вначале злоба безбожников обрушилась на саму обитель. Митрополит Серафим едва успел выехать из обители (ориентировочно – в начале 1928 г.), как на территории монастыря размещают колонию для несовершеннолетних беспризорников – «реформаториум» [35]. Именно так называет «дом воспитания трудновоспитуемых детей» некий Феодорович [36] – автор критической статьи под названием «Дом дефективных», размещенный совместно с женским монастырем, на одной территории (sic!). Статья увидела свет в Шуйской газете «Серп и молот» 23 мая 1928 года, когда «малолетка» уже вовсю разместилась в стенах женского монастыря. Как говорится, не прошло и полгода с момента отъезда Преосвященного, хотя официально монастырь был закрыт в 1929 году. То есть, до разгона монастыря и закрытия сельхозартели сестрам пришлось делить корпуса и жилую площадь с малолетними преступниками и их надзирателями в течение периода около года. Это был первый удар. 

Второй и последующий удары обрушились на преподобномученицу игумению Арсению соответственно в 1932 и 1938 годах, - это годы её первого и последнего арестов. Материалы судебно-следственного дела 1938/39 г.г. свидетельствуют, что игумению оставлять в живых власти уже не собирались. 

По результатам судебно-следственного дела 1932 года [37] на основании решения Особого Совещания при Коллегии ОГПУ от 23 сентября 1932 г. было постановлено: «Добронравову Анну Гавриловну выслать через ПП ОГПУ в Казахстан сроком на три года…» [38]. «Первое время игумения жила в Алма-Ате, - пишет иеромонах Дамаскин, - а затем была сослана в Каркалинск. Здесь она приняла схиму с именем Фома» [39]. Именно в Казахстане преподобная мать познакомилась и, можно по некоторым дальнейшим обстоятельствам сделать вывод, духовно сблизилась с одной из последних инокинь Серафимо-Дивеевского монастыря Софией Булгаковой (в монашестве – Серафимой). Мать София была арестована и сослана в Алма-Ату на год раньше матери Арсении, то есть, в 1931 году [40]. Вот что вспоминает о святой игумении мать Серафима: « < … > В 1932 году я находилась в Алма-Ате. Осенью туда прислали матушку Арсению – игумению женского Сергиевского монастыря под Шуей, где два года жил митрополит Серафим до назначения в Ленинград. Она прожила у меня в комнате восемь месяцев, рассказывала много о митрополите Серафиме и, в частности, упоминала, что он читал (ей и дочери Наталии) вторую часть «Летописи Серафимо-Дивеевского монастыря», охватывающую время после прославления мощей до конца существования монастыря. Содержание «Летописи», по ее словам, очень интересно, но мало кому известно. Он писал там то, чего нельзя было писать в старое время, в частности о смуте, происходившей в Синоде при поднятии вопроса об открытии мощей. К сожалению, рукопись была изъята при очередном обыске и пропала бесследно» [41]. Настоящее воспоминание (суть – свидетельство) монахини Серафимы (Булгаковой) открывает и показывает то, насколько Преосвященный Владыка сблизился и доверял игумении Арсении, мужественно принявшей его в руководимом ею монастыре. 

В июле 1938 года игумения Арсения, проживавшая после отбытия ссылки в Казахстане в г. Владимире, была арестована повторно. По свидетельству бывшей тогда девочкой-подростком Нины Сергеевны Володиной [42], родной племянницы инокини Марии (Рюминой), келейницы матушки, - её тётю, мать игумению и ещё двух владимирских монашек на грузовике увезли в Иваново. Причем матушку, не смогшую по причине возраста и болезненности (была отекшая) влезть в машину самостоятельно, охранники, раскачав, просто как тюфяк бросили в кузов грузовика, идущего в областной центр. Арестованные были доставлены в Ивановскую тюрьму №1, так называемую, «внутреннюю тюрьму» - страшное место, как и сейчас говорят о ней знающие горожане. Как рассказывала племяннице Нине возвратившаяся из ссылки перед войной инокиня Мария, чтобы заставить подписать фиктивные протоколы, подследственных ставили в простенок и часами капали воду «по капельке на головку». «После этой экзекуции, - говорила инокиня Мария, - всё, что скажут, подпишешь». Также по свидетельствам лиц, прошедших эту и другие тюрьмы, - тех заключенных, кто не «ломался» и не подписывал сфабрикованные обвинения, истязали лишением сна и допросами типа «конвейер». О применении этих методов именно в Ивановской тюрьме рассказывал святитель исповедник Афанасий (Сахаров), находившийся в ней под следствием летом и осенью 1936 года. Друг, келейник и сослужитель Владыки Афанасия «протоиерей Иосиф Потапов впоследствии вспоминал, что долгими допросами в Иванове Владыку Афанасия доводили почти до потери сознания» [43]. О том, что эти методы использовались и в других тюрьмах, и о том, при каких именно обстоятельствах они использовались, рассказывает в своей автобиографической повести «Милосердия двери» Алексей Петрович Арцыбушев [44]. В частности, сам он, проходя под следствием по 58-й статье, подвергался, в том числе, истязанию лишением сна в «сумасшедшей камере» именно за отказ подписывать фиктивные показания. При этом подследственного доводили до крайнего измождения (как выше это было видно из свидетельства о епископе-исповеднике Афанасии (Сахарове). Отсюда находится объяснение тому, почему игумения Арсения в тюрьме тяжело заболела и почему её «смерть последовала вследствие падения сердечной деятельности на почве… полного истощения организма»[45]. Очевидно, она не давала нужных показаний, не признала возведенные на неё вины и не подписала «стряпанных» умельцами протоколов, как это и доказано проведенными в настоящее время экспертизами. 

Также игумения Серафима (Черная-Чичагова) предоставляет еще одно личное воспоминание и подробности об отбытии митрополита Серафима из Воскресенско-Феодоровского монастыря, в котором говорится о проводах Владыки игуменией Арсенией с сестрами. Здесь содержится значимая подробность, а именно та, что «игумения отпустила с ним двух монахинь – Севастьяну [46] и Веру (Втюрину) [47], которые прислуживали ему в монастыре. Они жили при нем до конца его жизни» [48]. Весьма вероятно, что постриг этих и некоторых других[49] сестер монастыря совершил сам Владыка Серафим, ибо в списках за 1928 год они еще числятся как рясофорные послушницы, то есть, без перемены имени. Да и священников-монахов при монастыре не было. Далее внучка Владыки рассказывает о событиях ареста митрополита Серафима в 1937 году, и вместе с ним его келейниц, пострижениц Сергиевского монастыря. «Однажды в конце ноября (числа точно не помню) я ночевала в Москве у мамы, а утром приехала мать Вера с вестью, что дедушку арестовали. < … > Через два-три дня их тоже арестовали и все вещи конфисковали. Вернее, ордер был на мать Веру, а мать Севастьяна добровольно последовала за ней, чтобы не оставить ее и не остаться одной. В лагере она умерла, а мать Вера, отбыв пять лет, вернулась к нам, а затем переехала к своей племяннице под Вятку и скончалась в 1961 году. Я переписывалась с ней, помогала материально и всегда молюсь о них обеих» [50]. 

Таким образом, на основании вышеперечисленных фактов очевидным становится не только христианское мужество преподобномученицы игумении Арсении, приютившей Владыку Серафима с риском для себя (что подтвердилось при последующих событиях) и не побоявшейся благословить отбыть с ним из обители двух сестер, но и её проницательность. Ведь именно эти сестры не испугались ареста и согласились взойти со священномучеником на его Голгофу. И если верить слову Христову, что: «Ученик не выше учителя, и слуга не выше господина своего. Довольно для ученика, чтобы он был, как учитель его…» (Матф. 10, 24-25), то несомненно, что преподобномученицы игумения Арсения и монахиня Севастиана наследовали не только совместное пребывание в Царстве Божием, как учитель и ученица по отношению друг к другу [51]. Но можно верить, что их учитель и духовный отец – святой митрополит Серафим (Чичагов) исходатайствовал для них, своих учениц, то место, где он сам пребывает, как «пребывшим с ним в напастях его» (ср. Лк. 22, 28) и как послужившим ему добрым слугам (ср. Ин. 12, 26). А это место, как открыто ему преподобным отцом нашим Серафимом Саровским, есть место пребывания близ самого Батюшки Серафима [52]. 

Подтверждается святость игумении Арсении также свидетельством монахини Серафимы (Булгаковой). Она рассказывала, что «на следующую ночь после кончины игумении женщине, находившейся с ней в одной камере до того, как игумению Арсению перевели в тюремную больницу, было во сне сказано: «Какой у вас здесь на земле беспорядок, а у нас мощи матушки Арсении в таком почете находятся» [53]. 

Председатель Епархиальной комиссии

по канонизации Святых Шуйской епархии

 игумен Вонифатий  (Клименко)

---

[1] Дамаскин (Орловский), иеромонах. Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви XX столетия. Кн. 2. / Мученики, исповедники и подвижники благочестия Ивановские и Кинешемские / Игумения Арсения / - Тверь.: Издательство Булат, 1996. С.261.

[2] Архив Управления ФСБ РФ по Владимирской области (уголовное дело арх. №01553). Протокол допроса от 4.5.32г. Л.71.

[3] Там же. Обвинительное заключение (выписка ФСБ РФ управления по Владимирской обл. от 13.03.2008г. №10/1187).

[4] Архив УФСБ РФ по Владимирской обл. «Дело по обвинению Добронравовой А.Г.» (следственное дело №10282). Показания свидетеля от 08.09.38г. Показания обвиняемого от 04.10.38г.

[5] Да будет воля Твоя. Житие и труды священномученика Серафима (Чичагова). Сост. игумения Серафима (Черная-Чичагова). – М.: 2003. Издание Сретенского монастыря. С. 123.

[6] «На третий день 23 числа < … > часов в 9 утра я имел удовольствие видеться с Вами и получить от Вас благословение  дать иконы преподобного Серафима». Там же, с. 126. 

[7] Жизнеописание преподобномученицы Арсении (Добронравовой), игумении Сергиевской. Сост. монахиня Павла (Соколова-Ковальчук). – М.: 2009. С. 10.

[8] Государственный архив Владимирской области. Ведомость о послушницах Воскресенско-Феодоровского женского монастыря, Шуйского уезда за 1916 год. Ф.№556, оп.№1, дело №4994, л.1 (об.).

[9] Да будет воля Твоя. С. 127.

[10] Там же. с. 123.

[11] В тех же монастырских ведомостях за 1916 год она значится как «исправляющая должность казначеи» с 10 ноября 1916г. Там же, л.л.1-2.

[12] См. Архивная справка Государственного архива Ивановской области №72/74-14 от 15.04.2008г., данная на основании архивных материалов: Ф.Р.-213. Оп.1. Д.615; Оп.3. Д.1-б; Ф.Р.-1605. Оп.1. Д.193. Л.314-317. 322. 323. 336-337; Д.229. Л.57-60; Ф.Р.-2008. Оп.2. Д.26. Л.113. 114; Д.88. Л. 125-141. 151-162; Д.93. Л.7.; Д.174. Л.8-12; Д.211. Л.9-11.

[13] Государственный архив Владимирской области. Ведомость Воскресенско-Феодоровского женского монастыря за 1915 год. Ф.№556. Оп.1. Л.л. 1-103. Д.4950.

[14] ГАВО. Ведомость за 1916г. Ф.№556. Оп.1. Д.4994. Л.л. 16-18.

[15] Список членов Сергеевской трудовой сельскохозяйственной  артели «Община» при Сергеевском женском монастыре на 1922 год (По: Ф.Р. -1605. Оп.1. Д.615. Л.17.18).

[16] Список членов Сергеевского религиозного общества при бывшем Воскресенско-Феодоровском монастыре на 1924 год. (По: Ф.Р. -1605. Оп.1. Д.615. Л.57-59). 

[17] Именной список лиц, лишенных избирательных прав по Сергеевскому району Хотимльской волости Шуйского уезда на 1928-1929 г.г. (По: Ф.Р.- 2008. Оп.1. Д.211. Л.9-11).

[18] С учетом дополнительных материалов и сведений.

[19] Дамаскин (Орловский), иеромонах. Указ. сочинение. / Ноября 28 (11 декабря). Митрополит Серафим (Чичагов). С. 440.

[20] Цветы Дивеевского луга духовного. Жития Дивеевских святых. Редактор – священник Максим Максимов./Житие священномученика Серафима (Чичагова); 1856-1937, митрополита Петроградского/ – Тверь.:  ООО«Издательство «Булат». Изд-е храма Казанской иконы Божией Матери, г.Реутов. 2004. С. 327.

[21] Юлин В. Серафим значит пламенный. / Хождение по мукам в лихолетье гонений. / - М.: Сибирская благозвонница, 2010. С.с. 235-236.

[22] Да будет воля Твоя. С.29.

[23]  Юлин В. Указ. сочинение. С. 239.

[24] Дамаскин (Орловский), иеромонах. Указ. сочинение. С. 437.

[25] Да будет воля Твоя. С. 31.

[26] Председатель ВЦИК М.И. Калинин на просьбу дочери Владыки Натальи о смягчении мер пресечения отцу наносит резолюцию о целесообразности оставить святителя в тюрьме «приблизительно на полгодика». Цит. по: Да будет воля Твоя. Там же.

[27] Дамаскин (Орловский), иеромонах. Указ. сочинение. С. 438.

[28] Да будет воля Твоя. С. 32.

[29] Там же. с. 35.

[30] Юлин В. Указ. сочинение. С. 252.

[31] См. Да будет воля Твоя. С.с. 35-36.

[32] См. Юлин В. Указ сочинение. С.с. 252-253.

[33] Да будет воля Твоя. С. 36.

[34] Дамаскин (Орловский), иеромонах. Указ. сочинение. С. 440.

[35] Определённо такое название автором дано с издевкой: мол, был монастырь, а теперь реформация, - преобразуем его в общественно-полезное учреждение для перевоспитания шпаны. По сути: реформация Церкви, как задумали её гонители.

[36] И псевдоним «Феодорович», несомненно, издевательский по отношению к Феодоровскому монастырю.

[37] Архив УФСБ РФ по Владимирской области. Следственное дело №127110 по обвинению еп. Платона (Руднева) и других.

[38] Цит. по: Выписка из выписки Протокола Особого Совещания при Коллегии ОГПУ от 23 сентября 1932 г., ФСБ РФ, Управление по Владимирской области (от 13.03.2008г. №10/1189).

[39] Дамаскин (Орловский), иеромонах. Указ. сочинение. / Мученики, исповедники и подвижники благочестия Ивановские и Кинешемские / Игумения Арсения / С.264.

[40] Житие монахини Серафимы (Булгаковой) Дивеевской:  http://www.diveevo.ru/188/ (дата посещения 14.06.13г.)

[41] Да будет воля Твоя. / Воспоминания игумении Серафимы./ С.с. 746-747.

[42] Проживает в г. Владимире.

[43] Святитель Афанасий (Сахаров), исповедник и песнописец. Автор-составитель инокиня Сергия (Ежикова). / Арест. Беломоро-Балтийские лагеря (1936-1943)/ - Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 2003. С. 138.

[44]  Арцыбушев А.П. Милосердия двери. – М.: ЗАО «Духовная нива», 2005. С.с. 178-183; 185-187.

[45] Дамаскин (Орловский), иеромонах. Указ. сочинение. С. 264.

[46] Преподобномученица Севастиана (Агеева-Зуева) канонизирована Освященным Юбилейным Архиерейским Собором Русской Православной Церкви 2000 года. День памяти 28 июня. В иночестве – Стефанида (См. Монастырские ведомости за 1916 г. Л. 5 (об.).

[47] В иночестве Анна (Анна Лукианова Втюрина. Проходит разные послушания. Время поступления в монастырь – 1903 год. Январь 10 числа.). Цит. по: Монастырские ведомости за 1916 г. Л.л. 10 (об.), 11.

[48] Да будет воля Твоя. с. 748.

[49] На старом Троицком кладбище г. Шуи покоятся монахини Сергиевского монастыря: Рипсимия (Комлева), Еннафа (Андреева) и Макрина (фамилия не установлена). Первые две значатся в монастырских ведомостях за 1916г. (Л.л. 8 (об.); 9 (об.). А также послушницы: Ксения Бушкова и Анна Мирошина (Ведомости, Л.л. 11 (об.), 14 (об.).  Монахини  с такими именами в списках сестер за 1922 – 1928г.г. не значатся. Вероятно, что их постриг мог быть совершен совместно с постригом Севастианы и Веры.

[50] Там же. с. 751.

[51] Преподобномученица Севастиана не исключена из Православного церковного календаря.

[52] Свидетельство со слов протоиерея Стефана Ляшевского См. Серафимо-Дивеевские предания. / Протоиерей Стефан Ляшевский. Дивеев монастырь в мятежные годы / - М.: Паломник, 2001. С. 448.

[53] Дамаскин (Орловский), иеромонах. Указ. сочинение. С.264.